То, что работа Черчесова в сборной закончится именно так, было ясно сразу

Реплика главного редактора

Станислав Черчесов — это человек, у которого всегда все громко.

Когда он приходил в “Спартак” (первая его серьезная тренерская работа), первым делом он отправил в дубль Егора Титова, Максима Калиниченко и Моцарта. Первые двое — легенды клуба, третий был железным игроком основы.

В “Динамо” громко ругался с Игорем Денисовым.

В польской “Легии” устраивал перформансы на пресс-конференциях.

Сборная России — пока главная строчка в резюме Станислава Саламовича. Там он запрещал журналистам слова, говорил “я тебя, во-первых, приветствую”, называл себя полевым командиром. В итоге его поведение умудрилось даже оттенить результат — выход в четвертьфинал домашнего ЧМ.

В Казахстане тоже было громко. Феерические поражения, нулевой результат и зашкаливающее количество нефутбольных инфоповодов на пресс-конференциях.

Довольно грустное завершение карьеры в Казахстане. От Черчесова ждали многого, от сборной, выстрелившей в отборе Евро, тоже ждали многого, но этим ожидания не сбылись.

А ведь все дело в том, что иначе путь Черчесова в Казахстане закончиться не мог.

Всякий раз, когда ССЧ добивался результата с командами, ему не нужно было делать ничего революционного. Просто взять текущих игроков, чуть подкрутить настройки. Так было в “Легии” и “Ференцвароше”.

Сборные — особенно нетоповые — живут циклами. Поэтому даже несмотря на то, что игроки остались примерно те же, что при Магомеде Адиеве, было ясно, что начинать предстоит с нуля. А это совершенно не конек Черчесова. Да, со сборной России получилось, но во-первых, речь о показанном результате на ДОМАШНЕМ ЧМ, а во-вторых, у него в запасе был с десяток “контрольных” матчей.

В Казахстане было иначе. Да, Черчесову могли дать время. Да, никто не ждал, что сборная лихо обыграет Норвегию, Австрию и Словению. Но ожидать хоть какой-то мысли в атаке и хоть какой-то интриги болельщики были в праве. Но это не про Черчесова — тут либо на все готовое, либо ждать результата два года.

Но два года в нашу неспокойную эпоху это слишком много.